Облако между людьми

Автор: Евгений Винников

Пашку вырастил дед. Бывший шахтер, стахановец, партиец и ветеран войны. Родители, геологи, все время «в поле». А Паша с дедом. А у деда не забалуешь. Все строго. По необходимости мог и руку приложить.

– Между людьми облако должно быть, – говаривал дед, сидя с удочкой на берегу их любимой запруды.

– Какое такое облако? – удивлялся Паша, невольно вглядываясь в небо.

– Когда тебя к человеку притягивает, и все тут. Ощущение такое. Ты вроде даже и не хочешь, а тебя к нему тянет. Как две капли воды в одну сводит. Паш, да ты леща-то подсекай, уйдет ведь, окаянный.

Паша подсекал.

Но внезапно подсекло и деда. Ушел во сне. Фронтовые ранения скосили. Просто заснул, и все. Деда не стало, а Паша все с ним мысленно расстаться не может. Бывает, сделает что да и представит: «А дед бы одобрил?»

Паша повзрослел. Выучился. Доцент, кандидат наук. Старался. Уж очень ему хотелось, чтоб дед был им доволен. На биофак пошел только из-за дедовой рыбалки.

И про облако Паша никогда не забывал, продолжая говорить с дедом. Советовался по любому поводу.

– Дед, тут Сан Саныч меня на диссертацию толкает. Паша на биофаке звезда. Лучший на всем пятом курсе. В аспирантуру первый претендент. Точнее, он и Зиночка Цветкова. Вызывает его декан:

– В общем, в аспирантуру только одно место и Зина попадает – дядя у нее … , сам понимаешь.

Служить Паша попал в Бурятскую АССР, на границу с Монголией.

На границе тишина. Сидят в «бобике» лейтенант и двое солдат. Один пистолет и два автомата. Паша за рулем, он еще на дедовом «Запорожце» на права успел сдать.Со вторым солдатом что-то не то, крутит его, морщится от боли.

– Гриш, болит что?

– Обойдется, все в порядке.

– Дай-ка я гляну, биолог все-таки, – Паша нажал внизу живота, Гриша подпрыгнул, боль нестерпимая. – Аппендицит. В любой момент может начаться перитонит. Надо срочно в больницу.

Паша за рацию, а она не реагирует, молчит, даже не хрипнет.

– Товарищ лейтенант, в санчасть надо срочно!

– Какая санчасть, Сидоров! Самовольно границу без дозора оставить? Здесь армия, не водолечебница.

– Не дотянет он, товарищ лейтенант!

– Без паники! Обойдется, переболит, не барышня.

«Как быть, дед?» – волнуется Паша. И дед без промедления отвечает: «Как быть, как быть?! Товарища спасать, во как быть! Не до субординации тут, Пашка. Газуй что есть силы!»

Паша ключ в зажигание.

– Стоять, рядовой! Под трибунал пойдешь!

– Да хоть под вышку, товарищ лейтенант! Гришку в санчасть надо.

Лейтенант за кобуру, Паша по газам. Педаль до упора. Лейтенант так и полетел, не вытащив руку из кобуры. В санчасть успели вовремя, Гришу сразу на операцию. А рация тут взяла да и заработала. Пашу сначала на разборки, а оттуда под трибунал. Из одного заседания в другое водят.

«Дед, меня к генеральному. – Молчит дед. – Да что ж ты молчишь, дед! Я ж все, ну, как ты меня учил, все чин чином, по совести. Почему же валится на меня все со всех сторон, дед? За что?» Молчит дед. Просто молчит, и все. Ночью таки приснился. Сидит на табуретке, тянет «Беломорканал» да на сизый дымок жмурится. Паша к нему:

– Знаешь, дед, я тебе вот что скажу! Посадят меня – не посадят, а все равно мне, дед, слышишь? Все равно! Мне только одно знать надо, дед, только одно! Вот ты для меня и отец, и мать, и бабка повитуха. Все ты для меня. А я-то для тебя кто, дед? Ведь ты порой бранил меня почем зря! Когда и по шее мог. Кто я для тебя, дед? Или обузой был на старости лет? Или как, дед?

Дед не пошевелился, только затянулся поглубже. Весь в дымке сизой сидит:

– Да что ты, Паш, какая обуза! Ты – самое лучшее, что у меня в жизни было. Ведь что я вообще в жизни видел, Паш? Да ничего! Война да шахта. Ты для меня единственный свет в окошке. То самое облако, о котором я тебе рассказывал. Ради тебя только и жил.

Замолчал дед, затянулся, снова задумался.

– А если, Паш, по шее когда, так ведь это я… В общем, человека я хотел в тебе воспитать, Пашка, понимаешь? Настоящего! Чтоб за другого горой встать мог, сечешь? И не только если он кум, сват, брат, Паш, – за любого! Только за то, что человек он, понимаешь?! На картинке группа юношей и девушек — они разные, но они вместе, как будто их объединяют облака, что над ними. Это оно и есть, облако! Ведь если так все друг за друга встанут, Паш, представляешь, какое над всеми облако будет? Это все равно, что в казну страны вдруг миллиарды чистого золота вольются. Да где там страны, в казну всего мира, всей вселенной, всей природы! Везде такая благодать будет, ну как у нас в запруде. Помнишь, поди?

– А то! – Пашка все помнил.

На утро Пашу к генеральному. Прокурор седой такой, полковник, на деда смахивает. Он что-то Паше говорит, а Паша все про деда вспоминает, про облако. По бокам у Паши конвой, а в душе незабудки.

Прокурора Паша не слушает вовсе. Какая уже теперь разница!

Сознание только обрывки фраз выхватывает: «Рация бракованная… действовал по необходимости… диагноз правильно поставил… товарища спас…»

– В общем, оправдали тебя, Пал Андреич.

Оправдали? Неужели не ослышался?

– Как оправдали?

– Так, оправдали. И такое, брат, бывает. Да ты и сам не промах. Ну просто вылитый Степан Силыч – дед твой. Я с ним в молодости в одном забое уголь рубил. Ох, и крут же бывал, добрая ему память. Вроде тебя, за других все ратовал.

Паша только глазами хлопает.

– Товарищ полковник, вы что? На самом деле? Вы, того, деда моего знали?

– А то! Еще как! Он забойщика Ваню в последний момент из штольни выволок. Еще бы секунда и обоим крышка. Мы кричим: «Назад!» А он в штольню. Успел. Навроде тебя, черт упрямый. Одна порода.

Ваня-забойщик потом еще целый месяц в горячке каким-то облаком бредил. Все твердил, что между ним и твоим дедом облако есть. Вроде, когда привалило его и выбраться никакой надежды не было, он тогда это облако почувствовал. А вслед за облаком и дед твой, Степан Силыч, появился и Ваню наружу доставил.

Степан не раз о каком-то облаке, что между людьми, поминал. Да никто в толк никак не мог взять, где оно это облако.

У Паши дар речи отнялся, а полковник продолжал:

– Я вот для чего, собственно, тебя позвал, Пал Андреич. Тебя тут из министерства в Питер, в аспирантуру, срочно требуют. У них там какая-то Зина отчислилась. Тебя теперь ждут. Слушай, профессор, а не дедово ли облако ты через науку ищешь?

– Так точно, товарищ полковник!

– Так оно что получается, Ваня правду тогда талдычил, не бредил?

– Чистую правду, товарищ полковник.

– Поди ж ты! Ай да Степан Силыч! Ну, кто бы мог подумать! Хотя, знаешь, сейчас вспоминаю, многие чувствовали в Степане что-то такое, что людей к нему притягивало. Может, он так и жил, с этим облаком…