Миротворец

Автор: Марина Пивоварова-Гресс

— Бабоньки, слышали? К Никитичне, говорят, внука привезли!

— Да нешто у неё внук есть? Откуда?

— Дык, Светкин, поди!

— Какой Светкин? Она сколь разов приезжала, всегда одна.

— А велик ли мальчонка?

— Да годков девять на вид.

— Вот чудеса!

Бабы, стоя на крыльце сельпо, обсуждали самую свежую на этой неделе новость. К Евдокии Никитичне Горловой приехал внук. Большенький уже. Чего ж раньше не приезжал? Других-то, вон, каждое лето привозят. А у Никитичны и не знал никто, что он имеется.

***

— Бабушка Дуня, а Бог есть?

— Есть, Никитка, как не быть.

— А он всем-всем помогает?

— Добрым помогает, а злым нет.

— Бабушка Дуня, а я добрый?

— Добрый, внучек.

— Значит, Бог и мне помогать станет?

— Не оставит тебя своей милостью.

— Бабушка, а «милость» — это от слова «милый»?

— Да, Никитушка, поди займись чем-нибудь.

— Бабушка Дуня, я порисую?

— Порисуй, дитёнок, порисуй.

Невысокий светленький мальчик достал альбом, налил воды в старую чашку с отбитой ручкой, и дотронулся кисточкой до бумаги.

«Господи, славный какой!» — Думала она, глядя с нежностью на тонкую шейку и давно нестриженные прядки волос. — «Неужели и мне на старости лет утешение…»

Она тайком перекрестилась на темную икону в углу.

***

— Бабушка Дуня, тебе нравится?

— Нравится. Молодец ты, Никитушка. Славную картинку нарисовал.

— Папа говорит, что я когда вырасту, стану художником.

— А ты сам как хочешь?

— Я не знаю пока. Я, бабушка Дуня, хочу так сделать, чтобы все люди добрыми были. А такая работа разве есть?

— На любой работе, внучек, человек может так трудится, чтобы людям было лучше жить.

Никита задумался.

Помаленьку привык внук к жизни у бабушки. Да и Евдокия меньше тревожиться стала. Малец послушный, разумный. Что ж с того, что рассуждает не так, как другие дети. Вырастет, научится. Она уж и к учительнице сбегала. У себя-то Никитка в школу не ходил, с учителями занимался, что на дом приходили.

По разному относились к Евдокииному внуку в селе. Кто незлобиво смотрел, а кто и пальцем у виска крутил, когда мальчонка не видел. Непривычным казался он местным, не таким, как другие.

Рубили у Силантьевых кур к свадьбе, так он хозяйке прямехонько под топор бросился. «Не надо, тётенька!» — Кричит. — «Живые они!» А как увидел, что одна из хохлаток без головы через двор побежала, так и вовсе чуть чувств не лишился.

А то сосед Евдокиин после очередной попойки, разбушевавшись, пошёл на жену с поленом. Мальчонка через дырку в заборе во двор пролез, вцепился в громадного мужика:

«Дядя, людей нельзя бить!» Тот, хоть и пьяный, опешил, полено опустил, да не рассчитал, задел Никитку по плечу. На следующий день плечо опухло, посинело. Евдокия тряпочки в отваре смачивала, да прикладывала мальчишке. Сосед, протрезвев, виниться пришёл. Простил его Никита. Посмотрел своими ясными глазами:

— Дядя, вы ведь хороший! Только не деритесь больше. А то, когда у вас сыночек родится, он с вас пример брать будет.

— Какой сыночек? — Мужик аж поперхнулся. — Ну, Никитична, и пацан у тебя.

Так и повелось, где какая ругань или беда, Никитка тут как тут. Смотрит, улыбается, что с него взять, блаженный.

Только больше косились взрослые. А задиристые деревенские ребятишки, на удивление, не дразнили. Едва начиналась среди них ссора, появлялся Никита. Обиженного пожалеет, врагов помирит, игру для всех придумает. Интересно с ним ребятам. Даром, что странный.

«Миротворец ты наш!» — сказала как-то учительница Арина Евгеньевна, погладив Никитку по голове.

А когда в школу пошёл, так и вовсе все ахнули. Может, в математике мальчик не очень силён оказался, зато в рассказах ему равных не было. Любой урок мог так ответить, что ребята забывали крутиться и, открыв рты, слушали нового ученика.

— Ты, Никитушка, может, писателем у нас станешь? — Смеётся Евдокия Никитична.

— Не знаю, бабушка Дуня. — Пожимает плечами внук. — Я не решил пока.

Шёл раз Никита из школы через мост. Смотрит, внизу, в полынье, барахтается кто-то. Пригляделся. Ефимка! Цепляется руками за тонкий лёд, а тот крошится. Кинулся на помощь.

— Не подходи, Никитка, провалишься! — Кричит Ефим. — Беги за старшими.

Хотел Никитка послушаться, да видит, сил у Ефима совсем уже нет. Пока за помощью добежит, пока обратно, утонет друг. Сбросил мальчик курточку, размотал шарф и пополз. Лёд трещит — Никита ползёт, вода ледяная кожу обжигает — ползёт Никита, шарф впереди себя протягивает.

— Держись, Ефимка!

Ухватился товарищ за шарф. Тянет его Никита, обратно двинулся. Не выдержал лёд, и вот уже оба барахтаются в стылой воде, держат друг друга, как могут. Заметили их мужики с берега, вытащили обоих. Схватили в охапку и по домам разнесли.

Увидела Евдокия внука, руки затряслись. Давай быстрее согревать его, травами отпаивать. Не помогло. Заболел Никитка. Мечется в бреду, горит весь. Евдокия на икону в углу крестится. Слышит слабый голосок с кровати:

— Бабушка Дуня, не плачь. Ты же сама говорила, что добрым людям Бог помогает. Вот он нам с Ефимкой помог не утонуть.

А Ефимка тем временем, под окном ходит. Жалко ему Никиту. Переживает, что из-за него всё произошло. Мать дома наподдала, да разве от этого легче.

Узнав, что Евдокия к внуку собирается, потянулись в дом и соседи. Гостинцы понесли. «Нельзя в больницу-то столько.» — Отказывалась она. А люди идут и идут…

* * *

— Бабоньки, слышали? К Никитичне внучок вернулся!

— Да ты что! Слава тебе, Господи, выздоровел!

— Вернулся наш миротворец!

— Ой, Маш, здравствуй! Рожать-то когда тебе?

— Да к весне. Врачи сказали, сын у нас с Иваном будет!

— Ну, дай Бог! Дай Бог!

***

— Бабушка Дуня! Знаешь, я понял. Неважно, кем будешь, когда вырастешь.

— Просто надо быть добрым да? И тогда всё-всё получится!

Никитка смотрел на бабушку своими васильковыми глазами, а на картинке, прикрепленной к старой бревенчатой стене, летел по синему небу маленький ангел.